 Десятки попыток создать в стране независимый орган по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти так и не увенчались успехом, хотя глава государства неоднократно заявлял, что это сделать необходимо. Недавно депутаты в очередной раз переписали законопроект, на этот раз подробно обозначив не только функциональные обязанности сотрудников Национальной службы противодействия коррупции, но и указали размер заработной платы для каждого подразделения. О том, при каких условиях такая структура действительно сможет работать, рассказал первый заместитель председателя Комитета Верховной Рады Украины по вопросам правосудия Юрий Кармазин.
– Юрий Анатольевич, зачем тратить на эту идею столько времени и сил, если она утопична по своей сути?
– Почему утопична? Цель ведь стояла правильная все эти годы. Мы хотели добиться создания независимой, не политизированной структуры, в которую бы входило следственное подразделение и службы, которые могли бы заниматься оперативно–розыскной работой.
Изменения Конституции, которые были внесены неконституционным способом, что само по себе уже является наивысшим проявлением коррупции, привели к тому, что теперь нужно переписывать все законы, которые депутаты раньше вносили. Если раньше был главным парламент, то теперь все органы может создавать только Президент Украины. Таким образом, хотим мы или не хотим, но закон надо согласовывать с сегодняшними реалиями. Хотя они и неконституционные, но они реалии.
– Неужели мало правоохранительных органов, полномочия которых позволяют им и сегодня бороться с коррупцией?
– Мы все не заметили, как в стране создалось НКВД. То есть функции того НКВД, которое было при Берии, сегодня практически возвращены полностью Службе безопасности Украины. Сегодня они к своей компетенции и подследственности относят разбор ситуации после любого митинга, расследование практически всех категорий дел, хотя всем понятно, что после отсоединения службы правительственной связи, управления охраны, так называемого «девятого» в прошлом управления, внешней разведки, собственно у СБУ осталась только одна – контрразведка. Потому что говорить о серьезной борьбе с коррупцией не приходится, учитывая те силы и средства, которыми располагает Служба безопасности. Это просто невозможно. Эту функцию должна, конечно, выполнять полиция. То есть, Министерство внутренних дел. Причем я не оговорился. Полиция, которая бы работала по иным методам, чем тем, что мы видим сегодня. Когда финансирование фактически перетаскивается в пользу спецподразделения «Беркут». Когда сержант «Беркута», который принимал участие в разгоне мирной демонстрации, получает больше, чем подполковник в следствии. Это разве нормально? Это бред. Но эти методы бред допускают. Сегодня в милиции поощряются те службы, которые направлены на карательные функции.
Помните, как внесли изменения в закон о Кабинете министров и одновременно в закон о Службе безопасности Украины? Сегодня эта служба стала практически не подконтрольной никому.
Поэтому создание структуры, которая хоть в чем–то была бы подконтрольна кому–то в этом государстве, то ли Президенту Украины, то ли парламенту – это уже положительный шаг для нынешнего режима. А мы сейчас живем в условиях серьезнейшего тотального режима, причем с усиленными охранными функциями. Охранными в смысле охранки. При этом правоохранительная, правозащитная функция утрачена. К сожалению, она утрачивается и прокуратурой. А именно правозащитная функция, надзор за исполнением законов всеми государственными структурами, для прокуратуры всегда была одной из самых главных. Мы не видим реакции прокуратуры на нераскрытые преступления. Вот и получается, что жители Овидиопольского района Одесской области говорят о том, что милиционеры отказываются выезжать на места происшествий. Разбои происходят просто безнаказанно. То же самое наблюдается в целом ряде регионов, в том числе, в Черкасской, Донецкой областях. Сейчас усиливается давление криминалитета, и противостоять ему могут только деполитизированные службы, которые бы выполняли функцию борьбы с преступностью.
Существование такой службы показало бы невозможность существования Галицкого как явления отмывки колоссальных денег, оно было бы изначально пресечено. А так на фоне передела власти между кланами и возникло дело Галицкого. Операция по его задержанию была операцией по нейтрализации премьер–министра Украины.
– Почему нельзя реформировать те службы, которые уже есть?
– Этому мешает институт «смотрящих», который установлен властью. В каждом регионе, в каждом городе есть «смотрящий» за экономикой, за ситуацией в целом. И никакой бизнес без таких наместников, против которых не выступает даже криминалитет, развиваться не будет. Неужели Вы этого не знаете? Поэтому нужен орган, который бы не боялся выступать против таких ставленников и мог гарантировать людям безопасность.
Чтобы людям, которые платят налоги, не нужно было самим искать, чем себя защитить, надеясь на биту, лом, пистолет или охотничье ружье.
– С нашими судами не просто будет расследовать дела по коррупции…
– Безусловно, Вы правы. Особенно, если учесть, какие колоссальные взятки им дало государство.
– Что Вы имеете в виду?
– Я несколько раз настаивал на том, чтобы немедленно пересмотрели нормы закона о государственном бюджете на этот год, по которому предусмотрено выделение 67 млн. гривен для Конституционного Суда Украины. Зачем нужны такие деньги для обеспечения 18 судей? Куда их можно деть? Если посчитать из расчета на одного судью, то это в три раза больше, чем у Верховного Суда. Но там же этапирование подследственных, пересылка многотонных дел и многое другое, на что действительно нужны средства.
– В законопроекте прописано много требований к кандидатам, претендующим на вакансии с НСПК. Предполагается, что они также имеют определенный опыт работы в правоохранительных органах. Где найти столько честных, принципиальных, профессиональных?
– Я понимаю, что мы выписали такие требования, под которые могут подойти только гуманоиды. Тем не менее, мы же пишем не для сегодняшнего дня, мы пишем, в том числе, и для будущего. Поэтому я надеюсь, что такие люди найдутся.
– Почему директор службы назначается именно на пять лет?
– Пятилетний срок нужен для того, чтобы он действительно был независим, знал, что его не могут снять через пять минут, после невыполнения определенного указания свыше. Это вполне достаточный срок, чтобы доказать свою эффективность и показать эффективность такой службы гражданскому обществу.
При этом директор Национальной службы противодействия коррупции должен быть дальтоником, который не реагирует на политические цвета. Ему не нужно выслуживаться перед властью ради того, чтобы она его переназначала. Поэтому мы и прописали, что он работает не больше пяти лет.
– Как будет взаимодействовать НСПК с органами прокуратуры?
– К сожалению, следствие в прокуратуре практически убито. Остались лишь осколки. Я был противником ликвидации следствия в прокуратуре и противником передачи расследования дел о должностных преступлениях из прокуратуры в подразделения Службы безопасности Украины или убийств – в милицию. Сегодня мы имеем горы нераскрытых убийств.
– Почему?
– Проблема в низкой квалификации следователей. Кроме того, если прокурор держал на контроле каждое убийство, он стимулировал к раскрытию и своих следователей, и работников милиции. К сожалению, теперь это никому зачастую не нужно.
– В законопроекте прописано, что прокуроры будут участвовать в расследовании дел, которые ведет НСПК. Но при этом они подчиняются генеральному прокурору. О какой независимости тогда мы говорим?
– Абсурдность ситуации вообще заключается в том, что у нас нет органа, который бы мог возбудить дело против генерального прокурора. Против заместителей может генеральный, но против него – никто. Поэтому здесь есть проблема, и она заключается в том, что парламенту подрезали возможности. В принципе все это должны были делать парламентские следственные комиссии. Тем не менее, Вы знаете, что ни один из президентов так и захотел предоставить им те полномочия, которые необходимы для полноценной работы. Трое из них накладывали вето на закон, регулирующий эти вопросы.
– Когда законопроект о создании специального органа по борьбе с коррупцией будет рассмотрен парламентом?
– Вы видите, как сегодня голосует большинство. От оппозиции ничего не зависит. Мы можем внести свой только интеллектуальный вклад в эту работу.
– Но в работе над законопроектом объединились представители разных фракций…
– Объединились, действительно, но без политической воли большинства ничего не будет. А политическая воля будет тогда, когда Президент подумает, что же сделать такое популярное, чтобы его восприняли в Европе. Как только он поймет, что одним из таких популярных шагов может быть принятие закона о создании независимой структуры по расследованию коррупционных преступлений в высших эшелонах власти, вот тогда это может случиться. Думаю, что это будет накануне выборов. Ждите этого законопроекта к лету.
Татьяна БОДНЯ
| 
Журналистские расследования 
Російська нафта та нафтопродукти без українських санкцій продовжують перетікати до європейських та британських автомобілів, наповнюючи бюджет країни-агресора
Після початку повномасштабної війни 2022-го в мережі з'явилася антивоєнна 
Військовий експерт окреслив перспективи та умови, в яких доведеться працювати новому головкому...