ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО: ЧАСТЬ 1 и ЧАСТЬ 2.

Женщина, сумевшая стать наиболее жестким и влиятельным политическим журналистом Украины Юлия Мостовая.

– Поговорим об этой власти. Петр Алексеевич Порошенко – ваша характеристика.

– Я написала в свое время, что на его политическом рентгене нет костей.

– Я эту фразу помню. Что она означает?

– Что у этого человека нет принципов. У него есть смелость…

– …есть?

– Безусловно. Он может делать шаги, принимать решения, но встречная жадность это купирует. В 13-м году, где-то в начале осени, мы сидели в ресторане "Эгоист", просто пили кофе, и он, тогда просто народный депутат, просил: "Юль, помоги мне вернуться в большую игру". У нас так всегда было: несмотря на небольшую возрастную разницу, он ко мне всегда обращался на "ты", а я – на "вы", так мне лучше держать дистанцию. "Не помогу, Петр Алексеич", – сказала я. Он: "Почему?" – "Во-первых, я не с этого факультета. Я журналист, а не пиарщик". Ну, журналист – это разведчик, а пиарщик – контрразведчик…

– …согласен…

– …у них разные задачи и психотипы. Порошенко было все равно, кем быть: главой КГГА, мэром Киева, спикером, руководителем нашей делегации в ПАСЕ, министром экономики – всем! Даже главой Нацбанка, лишь бы вернуться в большую игру. Я сказала, что это не мое – во-первых. "А во-вторых, – добавила, – я вам не помогу, поскольку считаю самым неискренним из политиков, которых знала за все мои годы в профессии". Он возмутился: "Почему?!" И у него, как всегда, сльоза бринить.

– А на очах бринить сльоза…

– Я объяснила: ну, наши отношения позволяли мне это сказать. "Потому что вы с младых ногтей диабетик, а выпускаете самое большое количество сладкого в стране".

– Вот так и сказали?

– Да. Не все понимают, что стоит за этими словами, но для меня это так.

– Как он отреагировал?

– Промолчал. Через год президентства Порошенко меня пригласил – это была очень хитрая ловушка, он сделал вид, что готов ответить на все мои вопросы, потому что я собиралась орбиты его нарисовать… Потом поняла: орбит нет, есть комета, большой хвост космического мусора, а там… Ну кто там? Пасенюк, Григоришин, Кононенко, Медведчук – вот, собственно говоря, и все орбиты, что там рисовать было, в 2015-м году?

– И Медведчук?

– (Удивленно). Ну конечно. Словом, Петр Алексеич пригласил меня и говорит: "Спрашивай все, что ты хочешь, на все вопросы отвечу!" А я знаю его много лет… Сказала: "Петр Алексеич, ехала к вам – и мучительно думала, о чем вас спросить. У меня к вам нет вопросов". Я не хочу слушать ложь. Ну, этого я не говорила, только о том, что вопросов нет. Ну, президента откачали, все нормально… Потому что аж дыхание сперло: всем от него что-то нужно: деньги, посты, информация, – а мне ничего не надо, я все понимаю! Все вижу, все знаю – от медицинской карты до офшорных проводок. И не хочу слушать эту ложь.

– А в 13-м году никто бы не сказал, что он президентом станет.

– Нет, никто.

– Поразительно, правда? За пару месяцев…

– (Напевает песенку из известного шоу). Я всегда с собой беру видеокамеру… Много людей было в тот день на грейдере?

– Один.

– И только одного со второй попытки засняла и показала телевизионная камера. Это была точка отсчета. А у Яценюка – знаете, когда точка отсчета рейтинга была, когда он стартовал? Когда он удачно пошутил, будучи единственным политиком, попавшим на сцену "Квартала 95". У них был юбилей, а он пришел, будучи спикером Верховной Рады: мол, я хочу от конкурирующей организации вас поздравить. И все, кто смотрел телевизор и ел "оливье" или селедку под шубой (по-моему, это новогодняя была программа), его заметили. Он зашел во все дома с этой шуткой. Знаете, есть намоленные церкви, набуханные бары, а есть наголосованные политики. Люди могут у себя дома, на кухне, как угодно крыть власть, а потом кого-то из этой власти встретить и делать с ним селфи, как раньше, с караваем, при перерезании ленточки… Почему так? Эти политики находятся в ауре отданных голосов, которые поднимают их над землей и делают какими-то полубогами.

Меня это никогда не смущало. Но от каких-то людей я это чувствовала (например, от Кучмы и от Ющенко даже), а от Порошенко я этого не чувствовала. У меня есть уважение к людям, которые за него проголосовали (это было их решение, думаю, многие сейчас уже понимают, что оно было ошибочным), но у меня нет уважения к нему. Он оказался маленькой шапкой на этого Сеньку. Оказался неадекватен задачам, которые перед ним стоят, и совершенно неправильно оценивал себя. Мания величия президента с 2014 года являлась одной из основных угроз национальной безопасности Украины. Он считал себя лучше, умнее и компетентнее всех. Лучшим банкиром, лучшим военачальником, лучшим энергетиком, лучшим дипломатом, лучшим финансистом, а это не так. Я ему это открыто сказала – после его победы на выборах и перед инаугурацией. У нас был долгий разговор, не я его инициировала, опять же… Я вообще, понимаете, человек, который сначала говорит в глаза, а потом может об этом писать.

– Я думал, а потом об этом жалеет…

– …нет-нет-нет, я никогда не позволю себе в статье такой тон по отношению к человеку, какой я не могла бы себе позволить с ним в жизни. Это хорошее мерило и хороший усмирятор, а быть хамом и после выхода статьи на приеме потную ручку бежать подавать…

– …как все наши "критики" делают…

– …как многие журналисты делают – вот этого я не понимала никогда в жизни. В самом начале своего президентского срока Петр Алексеич был предупрежден обо всех ошибках, которые он может совершить. И он совершил все!

– От парней перейдем к девушкам. Юлия Тимошенко.

– (Пауза). Ну, это сложная история очень…

– …две Юлии Владимировны…

– …да, две Юлии Владимировны… Начинали мы с войны…

– …сильной?

– Да-а-а! Ну, мы ее в расчет особенно-то и не брали – Тимошенко. Мы с Лазаренко воевали. И Павел Иванович присылал своего водителя в типографию, чтобы получить сигнальный экземпляр "Зеркала недели" – с нашими разоблачениями. Мы много стране всяких историй подарили, начиная с ЕЭСУ и заканчивая "ПриватБанком", в который мы ломились с 11-го года. И от "РосУкрЭнерго" и ЕДАПСа – и заканчивая Тендерной палатой и "Укрнафтой". Скромное "Зеркало недели", не имеющее имиджа расследовательского СМИ, на самом деле мы просто подрывали самые большие закладки…

– …абсолютно…

– С Юлей все было непросто: здесь очень много личного. И не только моего, а в первую очередь ее, поэтому я не хочу и никогда не буду это обсуждать. Были такие обстоятельства, в которых, мне кажется, я за нее отвечала по-человечески. Вот. Ситуативно мы были близки в оппозиции, безусловно…

– …и дружили ведь, правда?

– Ну, вот я как раз об этой дружбе и говорю, потому что в первую очередь не моя, а ее история лежала в основе этой дружбы. (Улыбается).

– Она – хороший человек? Скажите.

– Она – не человек. Она была человеком. И я любила в ней эти остатки.

– Правда ли, что Тимошенко арестовывали при вас и у вас на руке еще сутки были следы от ее ногтей?

– Пытались ее задержать второй раз – это был, по-моему, 2001 год, если не ошибаюсь. Чепинога говорит, что я о ней тогда написала очень правильно: "Ей страшно, но она не боится". Так и было.

– Она не боялась?

– Ну-у-у, она больше, чем страх перед тюрьмой, это совершенно однозначно. Юля – масштабное явление. Она очень талантливая и яркая оболочка, и я никогда не знаю, чем она будет наполнена. Вот в чем дело, понимаете? Когда-то я сказала, что Тимошенко – это ядерная энергия, она может быть и бомбой…

– …и мирным атомом…

– …одна часть этого тезиса понравилась, вторая – нет, и даже какие-то немцы написали пиар-книжку – на опровержении этого тезиса.

– Так следы от ногтей почему были на ваших руках?

– Потому что они пришли за ней…

– …а вы были рядом?..

– …да.

– И она?

– Она была в больничной палате "Медикома", просила: "Не уходи, не оставляй меня!"

– И вцепилась в вашу руку?

– Угу. И это было нормально, это было по-человечески. И для меня это важно – что такой эпизод был.

– Вы не ушли?

– Нет, не ушла. И ее не арестовали. Но не из-за меня, а благодаря тому, что успели приехать адвокаты. А приехали они потому, что я успела в люк в стенке ванной комнаты спрятать один из мобильников…

– …ух ты!..

– …а второй у нее забрали (улыбается). Как сейчас помню, это были "самсунги" такие…

– …открывашки…

– …да, оба серебряные. Один я приныкала – в ванной был лючок такой, чтобы сантехник мог добраться куда надо, вот туда и засунула.

– Вы сейчас с Юлией Владимировной встречаетесь?

– Нет. Оно как-то само собой получилось. Ушло то общее, что было, в жизни произошли какие-то изменения… Собственно, все было сказано еще в 2009 году. Хотя нет, последний раз мы виделись, по-моему, позапрошлым летом. Долго просидели, говорили о всяких совершенно не связанных напрямую с украинской политикой вещах.

- Душевный разговор был, хороший?

– Я бы сказала, что он был эзотерический.

– Павел Иванович Лазаренко – что это за товарищ?

– Ну, глыба…

– …глыба?..

– …такая колхозная…

– …хоть и колхозная, все равно глыба?

– Конечно. Матерый человечище. Когда я говорю "колхозная", я не имею в виду "неумная", это значит, что не городская штучка. В своей реальности он не просто на земле стоит – он вкопан в нее. Для того времени он был первопроходимцем, безусловно. До него не знали, что все может быть так масштабно и так системно.

– И за бабки…

– Нет, за бабки – это понятно. А системная, извините, коррупция в нашу страну пришла через Службу безопасности Украины. АГ "Украина", Борис Берштейн, химические предприятия и аммиакопровод, который не был многие годы учтен среди статей поступления в бюджет. Только когда Пал Иваныч Лазаренко стал премьер-министром, ему принесли деньги за первый квартал в бюджет, а их не могут принять, потому что не предусмотрено, нет такой статьи доходов!

– Он прозрел!

– Да, прозрел.

– И усовершенствовал этот механизм.

– Ну еще бы! (Смеется). Собственно, там были и другие экспорторентабельные сферы, которые можно было усовершенствовать за счет поставки туда газа через ЕЭСУ или атомной энергии через компанию Константина Ивановича Григоришина, потому что у щастя людського є рівних два крила…

– …(вместе) троянди й виноград – красиве і корисне.

– …совершенно верно. В общем, с Лазаренко, конечно, не сложились у нас отношения.

– Вы же хамили ему…

– …да…

– …причем открыто. Как они могли сложиться-то?

– Вот именно.

– А чего хамили?

– От неуважения.

– Жалко вам Пал Иваныча – что жизнь у него так сложилась? Чисто по-человечески?

– Нет.

– Поделом?

– Я не злорадствую по этому поводу, я думаю, что он еще не сказал свое слово, подождите.

– Ух ты!

– Но я считаю, что все, что с ним произошло, – это заслуженно. Он не был просто жадным политиком. Лазаренко был системным, и его криминальное крыло было ужасным. Это был человек-комплекс, таких немного в нашей стране. Я ему хамила не в публикациях, а в личном общении…

– …я об этом и говорю…

– …потому что иначе не могла с ним.

– Ну что вы ему говорили?

– Да это был, опять-таки, просто честный разговор. Первая наша встреча состоялась, когда Тигипко презентовал карточку Visa. Обычно я не хожу по презентациям: я не пью, и мне там неинтересно…

– …а что там делать тогда, действительно…

– …да. А тут организовали так, чтобы я с Лазаренко встретилась. Он туда приехал, и моментально вокруг нас образовалась пустота. Все жались под стенками, удерживаемые охраной, никто не подходил к премьер-министру, с которым нужно было тысячу вопросов решать вообще всем – за 50 процентов…

– …а то и за несчастные 70…

– …иногда бывало и так, да. И Лазаренко попросил, чтобы я занялась его имиджем. Я сказала: "Пал Иваныч, простите, а какие ваши планы?" Это был 96-й год, он ответил: "Ну, я хочу быть два срока премьером, а потом – президентом".

– При живом-то Леониде Даниловиче!

– Я говорю: "На самом деле это нереальная история. Для того, чтобы остаться хотя бы на один срок премьерства, нужно начать с людьми делиться". На что он дал честный ответ: "Я начну делиться тогда, когда все станет моим". А я сказала: "В гробу карманов нет".

– Класс!

– Он говорит: "Я вам предлагаю миллион долларов". Сумасшедшие в то время деньги…

– …слушайте, да и сейчас тоже!..

– …только чтобы я над его имиджем поработала. Я ему: "Нет, я не каменотес. Имидж – это когда надо кисточкой, а от вас нужно отсекать глыбы холостой породы, поэтому я этим заниматься не буду".

– Он расстроился?

– Он потом купил 40% "Зеркала недели" у Юры Орликова, как я узнала, но это ему ничем не помогло.

У нас с Лазаренко состоялся очень длинный и очень откровенный разговор: ему просто надо было кому-то выговориться, и это оказалась я. Мы летели из Египта – Юра Орликов, наш издатель, попросил: "Ну слетай с ним". Потому что Пал Иваныч купил 40% газеты, а ни одного материала напечатать не может, поскольку в редакции сидит собачья Мостовая, которая ничего не пропускает!

Словом, меня уговорили: сопровождала я его в журналистском пуле в Египет. Саша Ткаченко сделал потрясающе красивые предательские фотки – там пирамида, вся делегация в песочного цвета костюмах и только одна Мостовая в ярко-красном платье и на ярко-красных шпильках. Незаметно так я слетала в Египет (улыбается), но когда мы назад возвращались, с Пал Иванычем очень долго говорили. О-о-очень долго! Однако это ни к чему не привело.

– Виктор Федорович Янукович – человек мощной фактуры, серьезной биографии, который своих подчиненных многих (я знаю это от них) просто бил. И Павел Иванович Лазаренко – также мощной фактуры, как вы сказали, глыба. Вот если бы они сошлись между собой, кто бы победил?

– Янукович – у него есть стая. А у Паши – рабы. Вот в чем разница, понимаете?

– Конечно.

– Как комбинатор…

– …Лазаренко искуснее…

– …тот, прежний. Я не знаю, что сейчас от него осталось. Но стаи у него не было.

– Заканчивая разговор о Лазаренко – вам бы сегодня интересно было с ним пообщаться?

– Нет, неинтересно. Мне нечем его поддержать – во-первых, а во-вторых, я не хочу к этой ходячей ране мести прикасаться. Мне кажется, он должен ненавидеть всех тех, кто остался здесь, кто разворовал все, что он сносил в кубышку…

– Понял вас. Виктор Владимирович Медведчук. Давайте его охарактеризуем.

– Ну, это честный враг. То есть враг, но открытый. Вы же знаете, честный политик – это тот, который продается один раз…

– …за вами афоризмы записывать надо!

– Это не я, это Ежи Лец, но я могу ошибаться.

– Но это хорошо.

– Согласна. (Улыбается). Медведчук совершенно искренне, с моей субъективной точки зрения, ненавидит все украинское, и я думаю, что это родом из семьи. Из тех ограничений, которые были наложены на его жизнь происхождением отца. В смысле, его биографией, которая привела к ссылке в советское время. Вот есть люди, которые надевают на себя одежку русофилов, западофобов или, наоборот, западофилов, русофобов, и это не мешает им внутри быть абсолютно другими зверушками…

– …а здесь и одежку надевать не надо…

– …да-да. Единственное – что я все-таки посмотрела его интервью Павлу Кужееву, когда он уже вышел к людям, весь такой уверенный в себе, он должен был эту уверенность продемонстрировать… Но в этом интервью было так много лжи – неожиданно для меня! От человека, который считает, что он не то что схватил Бога за бороду, а на кимоно повис! Зачем ему как-то врать? У него тут под пальцами партии, каналы, СМИ...

– Политики…

– Атошные организации радикализированные…

– Даже так?

– Конечно. Это очень комплексный человек, у него комплексный ресурс. Но когда я услышала от него какие-то вещи, которые не соответствуют действительности, по мелочам, я увидела неуверенность какую-то, как в фильме про мушкетеров, когда Д'Артаньян расчувствовался и встал на колено, а король так сделал (презрительно смотрит)… Вот и мне тоже захотелось глаза закатить: мол, враг, come on! Ну такое. Медведчук на сегодняшний день в Украине – это влиятельная фигура и стыднейшее обстоятельство. Это обстоятельство выросло из несистемности, инфантильности, жадности и непрофессионализма. И я не помню его таким крепким. Разве что когда он стал светом в окне для Леонида Кучмы после кассетного скандала – эдакий министр-администратор.

– Вы считаете, что сейчас он крепче, чем тогда?

– Я считаю, что не слабее, потому что тогда его сила была…

– …в доступе к телу…

– …то есть действовать мог руками президента, а здесь он уже сам рука – Путина, чего он и не скрывает. Но потоками Медведчук уже управляет самостоятельно.

– Еще одна ключевая фигура в украинской политике сегодня – Арсен Аваков.

– Я не знакома с ним. Вообще.

– Жизнь впустую!

– Нет, я думаю, у него есть чем ее наполнить.

– Ваша жизнь…

– Да моя-то здесь при чем? (Улыбается). Нет, мы здороваемся, если пересекаемся на каких-то общественных мероприятиях раз в пять лет, потому что знаем друг друга в лицо, но Авакова я не чувствую как человека, мне сложно о нем говорить. Опыта общения с ним нет.

– Не сомневаюсь, что вы общались со всеми украинскими олигархами…

– …я с Фирташем не знакома!

– Вообще?

– Совсем.

– Но кто из тех, с кем вы общались, самый интересный?

– Ну, послушайте, там нет простых людей, абсолютно…

– …люди непростых судеб…

– …(задумалась) ну-у-у, то, что вы сейчас сказали… Ладно. Вспомнила, как во время перестройки один художник рисовал людей, как спички, рядом с Беломорканалом. Вот это поле из одуванчиков, которые легко сдуваются, – вот вам олигархи и судьбы.

– Они легко сдуваются?

– Нет, они легко сдувают людей. Вы знаете, плох тот олигарх, который не мечтает об общих правилах игры.

– О!

– Буквально каждый из них в какие-то периоды жизни говорил мне о том, что они необходимы, но нужно понимать, что это совершенно разные люди, когда они под конем и когда на коне. Вот когда под конем, они декларируют необходимость установления общих нормальных правил. А когда каждый из них получает возможность подняться в этом общем ряду состоятельных кротов и посчитать за них, он это делает немедленно. Это делал в свое время Пинчук, это делал, когда имел возможность, Ахметов, это делал Фирташ, это делал Коломойский. Ну, Пинчука я к олигархам уже не отношу давно: у него нет политического отряда. И я не называю олигархом любого человека, у которого трехэтажный дом в Золотоноше…

– …ну, больше миллиарда долларов – это олигарх…

– …нет! В моем представлении, из олигархов у нас остались Порошенко, Коломойский (и то уже, видимо, не остался, потому что снял офис в Израиле), Фирташ и…

– …Ахметов.

– Безусловно. Вот его вторым надо было называть.

– Порошенко – первый, вы считаете?

– Сейчас – конечно. Ну, это такая кровавая история… Знаете, однажды у Дракулы спросили: "Откуда у тебя такой шикарный замок?" Он ответил: "Насосал".

– Ха-ха-ха!

– Это кровь! Это деньги, у-пы-ризм – вот о чем я говорю.

– Возьмем этих троих: Ахметов, Коломойский, Пинчук. Кто из них для вас интереснее как личность?

– Ну, невозможно сравнивать!

– А я специально несравнимых перечислил…

– …не могу ответить. Пинчук умеет быть ближе мне – я бы сказала так. Именно из-за него мы разругались с Коломойским. И вся вот эта грязь, которая лилась на "Плюсах" в 14-м году, – это месть Игоря Валерьевича мне за то, что отказалась свидетельствовать против Пинчука на суде. Коломойский просто не знал, что я точно так же отказала и Пинчуку. Просто Виктор Михалыч воспринял это спокойно, а Игорю Валерьевичу обязательно хотелось, чтобы я была на его стороне, причем это был для него какой-то эмоциональный трофей, не юридический, понимаете? Ему хотелось так – и все.

А с Ахметовым у меня нет большого опыта общения, и это самый сложный и непонятный человек для меня из всех. Я думаю, что никто не знает Ахметова. Он для каждого свой – вот в чем дело.

– Понятно. Мне кажется, вы со мной согласитесь, что в нашей стране, в ее реалиях, установление и соблюдение правил игры зависит исключительно от первого лица. Вот если первое лицо пойдет на то, чтобы принудить остальных олигархов к соблюдению игры, то это возможно сделать. Да или нет?

– Это все не так просто. Это уже не Конституция Кучмы, и если оставаться в правовом поле, это крайне, невыносимо тяжелая задача.

– Однако?

– Однако что всегда может сделать порядочный человек, находясь у власти? Превратить пирамиду в трапецию.

– Класс!

– То есть отрезать коррупционную верхушку, понимаете? У нас ведь государство-то развалено – как система обеспечения справедливости, безопасности и так далее…

– …абсолютно…

– …просто люди привыкли считать, что Украина – это государство…

– …и только некоторые знают, что его нет…

– …да-да, для меня Украина – это страна. Потому что функциональные пирамиды заменены коррупционными. Мурашки эти бегут, бегут, бегут, несут, несут, несут… И не просто несут наверх, а приворовывают по дороге…

– …конечно! Проблема не в том, что несут, а в том, что не все доносят…

– Нет, проблема и в том, и в другом. Когда наверху берут, то нижние всегда могут сказать: мол, это для того, наверх…

– …разумеется…

– …вот и все! На самом деле если человек искренне желает установления новых правил, он отрежет эту пирамиду. Он просто перестанет брать, вымогать долю, залезая в чужой бизнес и забирая ее с гельминтами. Вот эта гельминтизация бизнеса украинского – она была активно начата именно Януковичем, когда он залезал в чужие доли, а потом стал хавать своих же, придя с семьей…

– …мы все это помним…

– …на самом деле те же олигархи, пытаясь уберечь от него активы, прятали их в залоги в западные и российские банки…

– С этого и Майдан начался – с прихода родственников, собственно говоря.

– Вы знаете, я не считаю, что режиссерами Майдана были обобранные олигархи.

– Вам так не кажется?

– Нет. То, что все олигархи поддержали Майдан, – бесспорно. Кто-то вис на его руках…

– …даже Ахметов поддержал?

– Безусловно. Они не дали пролиться той крови, к которой Януковича толкала семья и к которой он был готов сам. Они не позволили это сделать – вместе с американцами и немцами. Они же этот проктологический театр, эту сцену каждый день возили к Януковичу на переговоры. Не успел один выехать…

– …некоторых в багажнике завозили…

– …ну, этого я не знаю, но то, что Яценюк с Тягнибоком разминались и возили их разные люди, несмотря на то, что эти разные люди – партнеры (хохочет), мне известно.

– А россияне, на ваш взгляд, были заинтересованы в Майдане?

– Нет, думаю, что не были.

– Хорошо. Продолжим разговор о правилах игры и олигархах. Я со многими из них говорил на тему: мол, слушайте, вам все оставят, вас не тронут, но надо прекращать хапать, остановитесь, пора начать работать на страну, принять законы и выполнять их. Большинство соглашались, а один сказал: "А почему я должен соблюдать правила игры, если этому тра-та-та Ахметову оставят его бабки, его почти 30% ВВП? С какой стати я буду на это смотреть?" Отсюда у меня вопрос: никогда не договорятся?

– Вы понимаете, если говорить о перспективе каких-то ближайших лет, то нет, не договорятся. Эти правила можно сверху спустить и обеспечить только в том случае, если ты сам их соблюдаешь.

– Конечно.

– А когда ты во что-то рядишься, в какие-то чесноти, все поймут, что ты пошутил. Это как в старом детском анекдоте про тараканов: "Главное – не улыбайся, когда они будут уходить". Последний таракан обернулся, хозяин улыбнулся… Таракан крикнул: "Ребята, он пошутил, пошли назад!" Вот здесь не надо шутить, здесь должно быть все серьезно и честно. И не знаю, согласитесь вы с этим или нет, но через пару лет уже не с кем будет договариваться…

– …абсолютно согласен! Если не раньше.

– Если не раньше, да. Сейчас пока медиа в их руках, но содержать эти медиа, делать интересными, эффективными…

– …наполнять…

– …у них уже фактически нет денег. С 14-го года они залезли в то, что называется "святая святых", оттупикованный кэш (прибыль, выведенная на счета за границей. – ред.). Я выучила этот термин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Дмитрий ГОРДОН, основатель проекта «Гордон.UA»