Один из самых раскрученных символов прошлой власти Михаил Добкин после провальных для себя президентских выборов снова возвращается в большую политику. Добкин прошел в новый парламент по списку неожиданно выстрелившего «Оппозиционного блока». Опорная база этого политического проекта, считающегося правопреемником Партии регионов, находилась в этот раз в родной для Добкина Харьковской области.

Возвращение в парламент для бывшего губернатора с его специфическими харизмой и бекграундом – не худший вариант продолжения политической карьеры.

Оппоненты и «майдановцы» могут припомнить Добкину многое – и позирование в футболке «Беркут» во время кровопролитных событий в Киеве, и предложение перенести столицу в Харьков, и «браво» в адрес Путина, и проведение «Съездов депутатов Юго-Востока», которые многие расценили как сепаратистский шабаш… Уже после смены власти Добкин был арестован, содержался в СИЗО. Потом его выпустили под домашний арест, но, в итоге, дело было закрыто.

Этот разговор оставил двоякое впечатление. С одной стороны, Добкин признает часть своей вины в нагнетании ситуации и расколе страны, с другой – кажется, что он не очень понимает свою роль в новых реалиях. Когда привычное для Харькова обливание неугодных зеленкой кажется уже просто воспоминанием из какой-то очень далекой прошлой жизни.

«ЯЦЕНЮК У МЕНЯ РАНЬШЕ ВЫЗЫВАЛ САМЫЕ ПОЗИТИВНЫЕ ЭМОЦИИ»

– Где вы пропадали после президентских выборов?

– Да нигде не пропадал – в Харькове был. Для меня политика – это возможность маневрировать между законом и обещаниями, которые раздаешь людям. Чем искусней политик, тем он меньше преступает закон и выдает меньше невыполнимых обещаний. А как можно маневрировать, когда с одной стороны нет закона, а с другой – сдвинулись границы обещаний, которые сейчас раздаются так легко?

– Да ну ладно, раньше не раздавались обещания?

–  Конечно, раздавались, потому что политики – это люди, которые обещают. Но есть какие-то коридоры дозволенного. Юлия Владимировна, которая когда-то казалась самой бесшабашной, по сравнению с новыми людьми – просто ребенок.

–  Это вы о ком? Яценюк и Порошенко – новые люди?

– Сегодня для меня они новые и открывшиеся заново. Петра Порошенко я знаю и по Верховной Раде, и по работе в разных правительствах, когда я с ним соприкасался и как мэр, и как губернатор. Я принимал в Харькове Арсения Яценюка, и у меня он всегда вызывал самые позитивные эмоции, невзирая даже на то, что в моем понимании его внешний образ не всегда соответствовал заявлениям, которые он давал. Но сегодня я заново для себя открыл этих людей и не могу сказать, что то, что я вижу, доставляет мне удовольствие. То, что происходит в стране, далеко от идеала. Мне кажется, что сейчас мы находимся на самом негативном полюсе – начиная от ситуации с Крымом, Донбассом, заканчивая экономикой.

– Вы хотите сказать, что во всем это виновата нынешняя власть?

– Виноваты все, и я с себя вины не снимаю. Часть вины лежит на всех политиках, которые последние 10–15 лет были то ли в правительстве, то ли в Верховной Раде, то ли в органах местного самоуправления.

– Раз все эти люди виноваты, то, может, им отойти от активных дел, а не лезть опять в Раду? И такие претензии, в основном, как раз вашему «Оппозиционному блоку» предъявляются.

– Тем, кто это говорит, я могу сказать одно – пробуйте. Если получится, значит, правда на их стороне, а победителей не судят. Если же не получится, то они натворят очень много беды. Я это вам говорю с позиции бывшего мэра первого после Киева города и бывшего руководителя одной из крупнейших и сложнейших областей страны. Когда говорят, что нет денег и технологий, это полбеды. Самой большая проблема – это кадровый голод, когда некого назначать на руководящие должности. Сейчас под закон о люстрации подвели всех, кто работал в облгосадминистрациях. Ну ладно слетел губернатор – он больше политическое лицо, но у него же были замы по направлениям. Я вот когда-то не мог в области найти зама по сельскому хозяйству и пришлось ставить человека, отвечающего за экономику, опыту которого я доверял и знал как состоявшегося в бизнесе человека.

Он полгода учился, пригласил кучу специалистов, платил «репетиторам», которые учили его различать жука-долгоносика от какой-нибудь другой гадости, пожирающей урожай. И сегодня этих людей как ножом срезали. Я, даже несмотря на то, что нахожусь в оппозиции к нынешней власти, не критикую руководителя области, потому что знаю, как там тяжело, и еще тяжелее из-за того, что они на работу не могут взять кого хотят. Но посмотрите, кто сегодня в Харьковской области занимает посты заместителей губернатора – это люди, которые у нас не проходили на должности руководителей департаментов. Честность и профессионализм не определяется тем, с кем и в какой период ты работал. Это путь в никуда, причем даже если бы мне предлагали, я бы никогда не работал с этой властью. Но есть люди, которые не служили Януковичу или Ющенко, а работают в государстве Украина и не портят кашу. А их всех под нож пустили.

«НЕ БЕРУСЬ СУДИТЬ, СКОЛЬКО СТОЯТ «ВЫШКИ БОЙКО»

–  «Оппозиционный блок» в Харьковской области победил во всех округах. Это означает, что здесь больше всех не любят власть?

– «Оппозиционный блок» в Харькове не знал никто, в принципе, как и по всей стране. Считаю, что показали мы достойный результат, который будем стараться улучшить на местных выборах – будет это «Оппозиционный блок», Партия регионов или новая сила. Хотя обычно на местных выборах партии набирают меньше, чем на общенациональных. Нас с Геннадием Кернесом давно знают. Поэтому здесь совокупность многих составляющих – и недовольство властью, и голосование за «своих».

– Но почему здесь это недовольство властью выше, чем, скажем, в Запорожье, хотя эти регионы всегда засчитывали в один условный «бело-голубой» пояс?

– В Запорожье при Януковиче был такой Анисимов, который с ума свел весь город и близлежащие районы. И область, раньше стабильно поддерживавшая Партию регионов, поэтому сильно сдала в поддержке. А у нас не было ни Анисимовых, ни других «смотрящих». И кстати, возьмите в Запорожской области тот же Бердянск – там поддержка «Оппозиционного блока» была 46 %. Это на сегодняшний день такой политический подвиг.

– Для вас этот результат стал сюрпризом?

– По ходу кампании думал, что возьмем больше. У нас реально очень много голосов отобрали в Донецкой и Луганской областях путем запугивания людей, которые не пошли на выборы. Даже в таких усеченных областях мы могли набрать гораздо больше.

– Почему в Харькове не запугали, а там запугали?

– Там война, у нас все-таки меньше бегает по городу людей с оружием. Посмотрите, как проголосовал Чугуевский район, особенно в районе Башкировки, где проживают представители Нацгвардии и добровольческих батальонов – там был один из самых высоких процентов нашей поддержки. Люди устали от этих пьянок и стрельбы.

– Список «Оппозиционного блока» – это солянка людей Ахметова, Фирташа, Левочкина и Медведчука. Не слишком разношерстная компания? И как вы сами туда попали?

– Честно говоря, не уделял бы сейчас внимания принадлежности к различным группам. Если мы хотим сохраниться как оппозиция, то должны быть единой командой. Я был сторонником сохранения Партии регионов и считал, что надо либо идти на выборы самим, либо не идти вообще. В итоге, было принято решение, что мы не идем.

– Кем принято? Отцами-основателями?

– Президиумом политсовета. Это не было кулуарным решением, была очень серьезная дискуссия.

На этапе создания «Оппозиционного блока» рассматривалось, что его может возглавить Тигипко, с которым у вас своя история отношений по президентским выборам.

Тигипко выдвинул требования, которые были неприемлемыми – сказал, что лично будет определять, кто будет входить в список. Также он сказал, что будет единоличным лидером «Оппозиционного блока», а у нас лидера нет. Бойко – просто первый номер.

–  А почему Бойко, а не Вилкул или Шуфрич?

– С опытом пребывания в исполнительной власти с Бойко мало кто сравнится. К тому же, он один из лучших переговорщиков с Россией по газу.

– А шлейф «вышек Бойко» не смущает?

– Шлейф можно придумать любому человеку. Не берусь судить, сколько стоят те вышки. Самое обидное, что они остались на территории, которая нам не принадлежит. Но в чем бы нас ни обвиняли и какие бы сепаратистские статьи не вешали, пока мы были во власти, Крым был у нас и Донбасс был весь, а не обрезанный.

– Насколько известно, в списке «Оппозиционного блока» на седьмом месте изначально присутствовал Медведчук. Куда он потом делся?

– Я не встречался во время кампании с Виктором Владимировичем и не разговаривал с ним по телефону. Как и вы, знаю, что он в какой-то степени, может, через того же Шуфрича принимал участие в каких-то неглобальных решениях. И я ни разу не видел его фамилии в списке. Были люди, которые сначала были в списке, а потом исчезли – Женя Геллер, который решил идти по мажоритарке, Николай Левченко самостоятельно принял решение не идти, хотя мог бы быть в списке. Когда Партия регионов приняла решение пропустить выборы, я дал пресс-конференцию, уехал на рыбалку, чувствовал себя свободным счастливым человеком. Но раздался звонок, мне пришлось встречаться с коллегами и принять решение все-таки участвовать в кампании.

– А кто был инициатором создания Блока уже после того, как все было решено с Партией регионов?

– Я был категорическим сторонником того, чтобы не идти на выборы, а тот же Шуфрич до хрипоты в горле настаивал, что мы должны идти. Причем он готов был объединяться даже с теми, с кем вчера не разговаривал.

Когда победила позиция не идти, которой придерживался я, все остальные переговоры о создании блока проходили без меня.

– Такое ощущение, что вас чуть ли не заставили пойти в список.

– Меня никто не мог заставить документы сдать. Просто я услышал аргументы, которые оказались сильнее, чем мои.

– Проекту Сергея Тигипко предрекали в начале кампании более успешную судьбу, чем осколкам Партии регионов. Почему, считаете, у «Сильной Украины» ничего не вышло?

– Тигипко совершал целый ряд системных действий, которые рано или поздно должны были привести к его политическим похоронам. Он еще может где-то избраться по мажоритарному округу, войти в какую-то политическую силу, быть назначенным на какую-то должность. Но как системный политик, которому я очень симпатизировал, когда он занял третье место на президентских выборах, он закончился. Помню, когда Тигипко был вице-премьером, а я работал губернатором, он приехал к нам с рабочей поездкой. А он очень демократичный: в том правительстве было два человека, которые категорически запрещали их пышно встречать – он и Колесников. И у нас с Тигипко перед самым отъездом состоялся разговор в ресторане без чужих ушей. Я ему тогда сказал, что Янукович партией не занимается, Азарову некогда, а ей занимаются люди, которые уже ушли на пенсию из исполнительной власти. Иногда мне приходили из центрального партийного офиса такие письма, что мне было стыдно, что мои сотрудники должны читать это. И я предложил ему тогда возглавить Партию регионов. Если бы он в тот момент подхватил партию у Азарова, не было бы всего, что произошло после 2012-го года.

– А что – ему кто-то это предлагал, кроме вас?

– Есть вещи, которые не предлагают. Нужно было прийти к Януковичу и поставить вопрос ребром.

«ОППОЗИЦИОННЫЙ БЛОК» – ЭТО ВРЕМЕННАЯ СИЛА»

– Сколько мажоритарщиков пополнит ваши ряды в Раде? Фамилии уже можете назвать?

–  Больше не знаю, я не собиратель мажоритарщиков.

– Но в любом случае ваша фракция не будет влиять на принятие решений.

– У нас уже были мегафракции, которые решали то, что им говорил Янукович. Кстати, за закон о люстрации проголосовали те, кто сам себя люстрировал, потому что без голосов ряда депутатов от Партии регионов этого закона бы не было. Вот и зачем нам такие вот фракции нужны? Вот наберем мы сейчас тех, кого набирает в свою группу Виталий Хомутынник, у которого цели, скажем так, неполитические. Но мы хотим решать политические вопросы.

– Какие?

– После выборов мы еще ни разу не собирались. Сейчас очень много людей занято отстаиванием результатов в Донецкой и Днепропетровской областях. Думаю, максимум в середине этой недели мы соберемся и обсудим, сколько нас есть. Власть же сейчас сама себя плеткой бьет, когда говорит, что мы не возьмем в коалицию тех, кто голосовал за законы 16 января.

Будет по-другому – их возьмет в свою группу тот же Хомутынник, которого поддерживала на выборах харьковская городская власть, и они периодически будут торговаться со всеми.

Раньше в Верховной Раде были особи, которые мигрировали из фракции во фракцию только потому, что за это платили. Я-то сам их поменял пять, но по идейным соображениям (смеется). Но были и такие, кто приходили к нам, брали деньги, потом на что-то обижались и уходили во фракцию того же Губского, чтобы тот мог прийти к Кучме и сказать, что вот у меня есть люди, которые могут вам помочь, но взамен вы дайте что-то. Сегодня на эту конъюнктурщину наложилась такая составляющая, когда поведение человека будет определять понимание собственной физической безопасности. Киев – это же не Харьков для тех, кто не является ярым сторонником национал-патриотических идей. И эти депутаты не пойдут, на мой взгляд, ни к Президенту, ни к нам, ни к Виталию Хомутыннику, а останутся внефракционными и решения будут принимать не коллегиально, а каждый за себя. По непринципиальным вопросам, конечно, будут как-то кучковаться, но, скажем, за изменения в Конституцию каждый будет голосовать самостоятельно и ждать звонка от Президента или премьера с просьбой. Поэтому не думаю, что так легко соберут фракции те, кто имел их в предыдущем парламенте. Виталий Юрьевич – очень опытный администратор, который кожей чувствует политическую опасность. Но он не создает идеологическую фракцию, она создается по другим критериям и под другие задачи.

– Можно подумать у вас с идеологией все хорошо. Просто кричать, что мы против власти – это не идеология.

– Согласен. Раньше было две идеологических силы – коммунисты и «Свобода», и если нам приходилось прибегать к определенным действиям, чтобы собрать людей на митинг, то к ним на митинги люди шли сами из своих идеологических соображений. И я считал, что такие люди как Тигипко могли заняться выработкой нашей идеологии.

– И кто у вас сейчас будет заниматься разработкой идеологии?

– Мы не можем сейчас заниматься разработкой идеологии. «Оппозиционный блок» – это временная политическая сила, собранная под конкретные выборы. Я еще не знаю, в каком формате мы пойдем на местные выборы, которые по значимости для себя ставлю выше, чем парламентские.

– Так чем конкретно будет заниматься ваша фракция в парламенте и лично вы?

– Исходя из того, что вы несколько раз подчеркнули, что мы не можем повлиять на итоги голосований, одной из главных задач вижу предоставление через парламентскую трибуну альтернативных от власти точек зрения и решений. Понятно, что реализовать их у нас нет возможности, но каждая победа куется не в день голосования, а на следующий день после предыдущих выборов.

«МЫ ВСЕ ВРЕМЯ ПЫТАЛИСЬ СДЕЛАТЬ ЛЮДЕЙ ВРАГАМИ»

– Многие у нас, да и в России, наверно, считают вашу партию пророссийской. Она как-то коммуницирует с Москвой, с тамошними политиками?

– Это нас внутри Украины считают пророссийской силой, россияне нас до такого почетного звания не возвышают.

– Вы считаете его почетным?

– В кавычках. Для россиян наше участие в выборах – это легитимизация всех незаконных вещей, которые, по их мнению, происходят в Украине. И любая критика «ДНР» и «ЛНР» для них – это поддержка действующей власти. Я вот получаю большое количество звонков от российских телеканалов, радиостанций, Интернет-изданий с приглашением приехать и дать интервью. Но не езжу туда – я категорически не поддерживаю украинскую власть и готов критиковать ее здесь, но не в России, Польше или Америке. Любые нападки на действующую власть за пределами нашей страны – это палка в колесо самому себе. Я не хочу жить в «ХНР» или как оно там будет называться. И я вижу, что происходит с людьми, которые уехали из Донецка и Луганска. Поэтому, не поддерживая власть, я не собираюсь биться с ней с помощью представителей других государств. Но мы же не сможем поменять соседей и нашу общую границу с Российской Федерацией. И жители Харьковской области относятся к России по-другому не потому, что Украину не любят, а так сложилось – там родственники, друзья, язык один. Что ни говори, Украина в этих границах – все-таки искусственно созданная территория, и, к сожалению, политики, и я в том числе, не работали на то, чтобы использовать наши различия как многообразие. Мы все время пытались эту разность подчеркнуть и сделать людей врагами. Это было банальное узкое мышление – мы тут живем, нам тут избираться и пофигу, что они там чувствуют. И там точно так же мыслили.

Для меня Одесса сгорела не тогда, когда сгорел Дом профсоюзов, а когда я начал читать комментарии в Интернете – почему мало сожгли, про майские одесские шашлычки и все остальное. Я считал себя в чем-то циничным человеком, как все политики, но к этому оказался не готов. Я допускаю трагические совпадения, что не хотели никого убивать, а просто так получилось, но, тем не менее, надо наказать виновных. Но нет – если общество требует сжигать и убивать, то сколько бы виновных мы не нашли, для нас они будут виновные, а для кого-то герои, которые пострадали за правое дело. Мне этот Ленин до лампочки, но нельзя таким способом его сносить. Пришло бы время – и люди нового поколения сами бы убрали его, как мы убрали памятник борцам за революционный Харьков.

– Так восстанавливать памятник Ленину на площади будут?

– Однозначно, он будет стоять на своем месте, пока не будет принято законное решение о его сносе.

– И кто будет этим заниматься?

– Есть хорошие люди. Чтобы вы знали, его же украли, а мы нашли. Там не хватает многих частей. Кстати, когда его пилили, люди полностью знали всю конструкцию памятника – пилили в тех местах, в которых и нужно было.

– А зачем его восстанавливать, если он мало кому нужен?

– Принцип.

– А его из принципа опять начнут валить.

– Не начнут. Мы его восстановим тогда, когда свалить его таким образом будет нельзя. Либо как вариант – подготовим его к восстановлению и проведем большие общественные слушания. Может, люди скажут, что были против его сноса, но и восстанавливать его уже не нужно.

«ХАРЬКОВ МОГ ВСПЫХНУТЬ ГОРАЗДО РАНЬШЕ, ЧЕМ ДОНЕЦК И ЛУГАНСК»

– Ваши однопартийцы избегают называть конфликт на Донбассе российско-украинской войной. Ваше личное мнение – какова роль России в конфликте на Донбассе?

– Сегодня те, кто навязывает через пропаганду именно такое видение ситуации на Донбассе, делят все на белое и черное, своих и чужих. Причем если ты заявляешь, что ты вот с этими, то моментально предаешь других. Мне безразлична судьба тех, кто называет себя «дэнээровцами» и «элэнэровцами», в смысле вооруженного конфликта. Хотя надо понимать, что все эти «моторолы» – обычные работяги, которые представить себе не могли, что станут успешными командирами. Но кто дал им шанс не делать того, что они сейчас делают?

Когда говорят, что мы вернем Крым, то у меня вопрос – что возвращать собрались? Территорию или людей? Так вы оказались настолько м…ками, что не увидели, как от вас ушли люди, а полуостров просто уплыл за ними. А Донецк вы пытаетесь освободить от оккупантов, а х…чите людей и инфраструктуру, будто вас вообще ничего не интересует. Что возвращать собрались? Плюс делают страшнейшие заявления, причем их делают люди, имеющие прямое отношение к Президенту, а он их не одергивает. Я не представляю, что было бы со мной при Януковиче, если бы я вышел и сказал то, что Луценко.

– Про «Лугандон»?

– Если бы я сказал, что во Львовской области живут одни г…ны, потому что они встретили Януковича оскорбительными кричалками, то Янукович разорвал бы меня на три тысячи маленьких добкиных.

–И с кем вы предлагаете власти договариваться о судьбе тех территорий? С «Моторолой»?

– Когда все это только начиналось, и Порошенко еще не был президентом, Ахметов, я и многие другие люди говорили, что прекратите стрелять, а садитесь и разговаривайте. Нас обвиняли в предательстве – Ахметова заклеймили позором, мне кричали, что я сепаратист… В итоге, все завершилось переговорами, которые проводил уже Порошенко, при этом он обещал закончить войну за несколько недель. Ведь почему в моем родном Харькове проголосовали за Порошенко? Потому что все, в том числе, я, надеялись, что он сможет прекратить войну.

– Вы тоже за него голосовали?

– Нет, конечно, но надеялся на него. А сейчас он потерял в Харькове 20% меньше, чем за полгода. На мой взгляд, у Порошенко, когда он стал Президентом, было четыре варианта поведения. Первый – устроить настоящую бойню за территории, второй – чуть придавить, показать силу и сесть за стол переговоров, третий – ввязаться в бой, получить и сесть за стол переговоров и четвертый – ввязавшись в войну, потерпеть в ней поражение. Четвертый вариант отбрасываем, первый – бесперспективный, потому что воевать с Россией в нашем положении очень тяжело, оставался второй и третий. Ему надо было еще до Илловайского котла и болезненных по потерям поражений наших войск тогда, когда они заняли Славянск, Краматорск, Дебальцево, сесть за стол переговоров. Причем допускаю, что у него было бы очень много критиков, но ему надо было выйти на телевидение и объяснить свое политическое решение даже в ущерб рейтингу. А так он выбрал самый неудачный третий вариант – россияне или «дэнээровцы» дали физический отпор, уничтожили огромное количество людей…

Почему в Харькове не удалось расшатать ситуацию так, как в Донецке и Луганске, хотя попытки были? Говорили, что этого не допустили ваш давний недруг глава МВД Аваков, для которого это было принципиально, бывший командующий Нацгвардии, а сейчас министр обороны Степан Полторак, вообще харьковские элиты, которые в отличие от донецких и луганских, заблокировали такой сценарий…

Аваков за пределами Харькова, но у него тут губернатор, все главы администраций, милиция… Все, что получил здесь «Народный фронт», они получили не благодаря Авакову, а благодаря одной из лучших рекламных кампаний и, наверно, наличия в их рядах определенных героев для тех харьковчан, которые нас не поддерживают. Выбор министром Полторака – это, как по мне, на сегодня самое сильное кадровое решение Президента. Я знаю его как руководителя здешней Академии внутренних войск – это очень высокий профессионал, порядочный и честный человек, что в наше время является большим достижением. Но при всем этом он не мог тогда принимать в силу разных обстоятельств каких-то решений.

Думаю, Харьков мог вспыхнуть гораздо раньше, чем Донецк и Луганск, но в том, что этого не произошло – огромная заслуга всей громады и, наверно, выдержка многих политиков. Вот если бы у нас состоялась «ХНР», то кто бы ей руководил? Меня пытались обвинить в том, что я. Но если считать это шуткой, то, наверно, одним из самых больших руководителей тут был бы ваш коллега господин Долгов (один из харьковских идеологов «Русской весны», журналист, скрывающийся в России – «Главком»). Так широко я его узнал уже только после известных событий, а до этого он был для меня одним из журналистов. Есть журналисты-грантоеды, которые живут на деньги США, а есть те, которые живут на деньги Российской Федерации. Причем из-за того, что американские гранты всегда были больше, те журналисты выглядели чуть-чуть приличнее, чем те, которые жили на деньги россиян. Это маргинальный человек, ничего из себя не представляющий. Вот приведите его сюда и пусть он поруководит Харьковской областью – Балута покажется просто суперпрофессионалом. Этого не произошло – и это очень хорошо.

– И уже не произойдет?

– Зарекаться в наше время нельзя. Но очень маловероятно, что это произойдет. В марте-апреле у людей был очень серьезный внутренний протест по поводу того, что происходило в Киеве, когда там пришли к власти те, кого тут никогда в жизни бы не допустили.

– Но судя по результатам вашей партии, сейчас этот протест тоже есть?

– Если бы я выходил с позиции, что вы нас поддержите, а мы отсоединимся, мы набрали бы не 32 %, а процента три. А мы людям обещали другое. Вот, допустим, прогнали мы вооруженных людей и вернули Донбасс, но как дальше строить взаимоотношения?

– То есть лучше изолировать эти территории, окопаться тремя рядами обороны и жить дальше?

– Я так не скажу. У Донбасса есть три варианта развития. Первый – быть отдельной территорией, но это не принесет им счастья. Никаких инвестиций, ноль перспектив у молодых людей, дипломы нигде не котируются… Второй – присоединиться к России, но там они тоже не будут счастливы. И третье – быть в составе Украины. Но у человека при этом должна быть работа, уверенность в будущем для своей семьи – среднестатистический европейский набор жизненных ценностей. При этом Донбасс должен чувствовать уважение со стороны Украины, чтобы их не называли «даунбасом», дебилами и «лугандонами», иначе он никогда не будет счастлив. Для этого нужно не просто помириться, а стать на колени друг перед другом, выплакаться, обняться...

«ЯНУКОВИЧУ НУЖНО БЫЛО ВЫЙТИ К ПАЦАНАМ-«БЕРКУТЯТАМ» И СТАТЬ РЯДОМ С НИМИ»

– Вы признаете свою вину в нагнетании ситуации. Если бы вы знали, что такое произойдет с Донбассом, то вели бы себя иначе? Все эти «антифашистские» съезды с георгиевскими ленточками, «Полтаву фашистам не отдадим», снос мемориальной доски Шевелева и грызня у Шустера по этому поводу…

– Это все происходило в другой стране и другом мире. Политик – это человек, который словами работает как землекоп лопатой. Сегодня это закончилось. Георгиевская ленточка – это не признак сепаратизма и разъединения страны, а только лишь некий символ, связанный с 9 мая.

Ленточки – ленточками, но в обиход очень быстро вошли слова, что там фашисты, а тут антифашисты и пошло-поехало. Эта риторика во многом и привела к тому, что имеем.

И моя риторика в том числе. Но вот что скажу – Янукович при всех его межигорьях был не способен убивать. Если сейчас перевернуть ситуацию и представить, что обидившаяся Галичина начала бы отделяться, Янукович не дал бы команду стрелять. Он может быть во многом негативным человеком, но он не убийца. И «Небесная сотня» – это обязательная глава в прописанном сценарии. Скажу вам, что я был одной из кандидатур на назначение главы Администрации Президента после отставки Левочкина. У Клюева было больше причин занять эту должность и он ее занял. И сегодня, все проанализировав и перекрутив в голове рассказы Януковича, мои разговоры по телефону с Азаровым хочу сказать: если бы этот расстрел был связан с Януковичем, уже давно бы все расследовали.

– Так кто стрелял-то?

– Не буду оригинальничать, но ситуация подходила к той точке, когда появилась необходимость в сакральных жертвах. Ведь Янукович 21-го февраля полностью капитулировал и спекся не потому, что подписал для себя что-то вредное, а потому что потерял авторитет среди своих главных сторонников. И даже если бы его не вынесли вперед ногами, многие уже начали искать пути зарождения отношений с теми, кто придет вместо него. Тогда логично, что за этим сценарием стоит тот, кому нужна была не отставка Януковича, а его сметение. Думаю, Янукович понимал, что его подталкивают к убийствам, за что он будет навсегда проклят и заклеймен. Он отказался от этого варианта и просто убежал. Теперь он тоже проклят, только менее страшно. А ему нужно было выйти к этим пацанам-«беркутятам», стать рядом с ними и, может быть, сложить голову. Может, его бы арестовали. А так я уверен, что стрельбу на Майдане устроили те, кто был на стороне оппозиционной тройки.

– Перед тем как убежать, Янукович приезжал в Харьков. Коломойский говорил, что он хотел толкнуть тут какую-то важную речь, но ему помешали Добкин и Кернес. Как именно?

– 22 февраля был съезд депутатов местных советов всех уровней Юго-Востока. 21-го ночью Янукович удрал из Киева, потому что сняли охрану с президентской Администрации. С Межигорья на вертолете он прилетел в Харьков. А съезд невозможно было приготовить за один-два дня, организационная часть любого съезда – это месяц, ну хотя бы неделя. Но неделю назад Янукович еще плотно сидел в кресле и не мог предположить, что через неделю ему придется ехать организовывать съезд Юго-Востока. То есть у нас было обычное мероприятие, связанное с тем, что Кабинет министров не работает, АП самоустранилась, а людей лечить надо, детям еду раздавать надо… И мы собирались встретиться на уровне руководителей обладминистраций, облсоветов и депутатов. Мы же приняли резолюцию, что берем на себя управление территориями, пока киевская власть не разберется, кто там у них главный. Но это не отделение территорий, мы ничего не нарушили.

Игорь Валерьевич действительно звонил и говорил – ребята, не совершите ошибок. Ко мне 21-го вечером приехал Женя Червоненко и отговаривал меня проводить съезд, говорил, что у нас все отберут и мы будем прокляты. Последний довод у него был, что мы подставим всех евреев и евреев будут из-за нас убивать. Потом он начал через моего отца меня убеждать. В итоге, мы провели все, что хотели провести. Янукович действительно рвался туда приехать и выступить. Но я понимал, что депутаты могут его забросать тапками – он уже настолько всех раздражал своей нерешительностью и сдачей власти. И мне понадобилось больше десяти звонков ему, чтобы убедить не ехать. Но не потому, что он собирался объявлять себя главой Юго-Востока, а потому что мы уже за ним не готовы были идти.

– А что он хотел объявить на этом съезде?

– Он же считал себя президентом Украины, приехал в Харьков впервые в жизни без программы. А президент же не может приехать и нигде не появиться. Я его встретил, мы с ним разговаривали почти всю ночь, потом он ушел спать, а я, не спавший, поехал встречать людей со всей страны. Но все-таки убедил его не ехать на съезд, сказав, что не смогу обеспечить безопасность.

– Он сказал вам, что собирается покидать страну?

– Я когда-нибудь в мемуарах напишу, что он говорил. У меня складывалось впечатление, что он говорит так, будто его не выгнали с Банковой, в Киеве ничего не происходит, а ему подчиняется вся милиция. Я и боялся, что он на съезде выступит в духе, что у нас все хорошо и по плану, а люди его просто пошлют. И хорошо, что 22 февраля произошло то, что произошло – у меня не осталось внутри осадка, что я куда-то убежал от своих людей. Мне, правда, пришлось вечером увезти свою семью в Россию, потому что мне на телефон каждые три секунды приходили сообщения с угрозами. И СБУ дала мне информацию, что моих детей собираются выкрасть. Поэтому я их увез и 23-го вернулся в Харьков. После этого я два раза летал в Москву, 7-го марта меня пытались не пустить обратно и 11-го марта арестовали.

– Дело уже закрыто?

– Закончился срок, в течение которого мне должны были предъявить обвинение. Они ничего не нашли и все экспертизы проиграли.

– Наверняка представителям вашей силы устроят под Радой горячий прием. Боитесь ли вы мусорной люстрации?

– Это же не люстрация, а акт запугивания. Поэтому если со мной так постараются себя повести, я постараюсь себя защищать всеми доступными средствами.

Павел ВУЕЦ, «Главком»