"Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрет она, и никогда не повторится..." Ценю это высказывание Януша Корчака, человека снискавшего уважение к себе и подвижническим образом жизни, и мужественным уходом из нее.

Как по мне, ключевое слово в этой фразе — "уважайте". Человеку, как правило, почему-то несвойственно уважение к отмеренному ему свыше веку. Почтительное и в то же время трезвое отношение и к настоящему, и к прошлому. Уважение — наверное, самая сложная эмоция. Любовь и ненависть поочередно лидируют на жизненной дистанции, надежду вытесняет разочарование, непродолжительный восторг отвлекает от размножающихся болей. Даже самые важные отрезки пройденного пути мы редко ценим как самодостаточное знание. Даже самые значимые воспоминания принимают контуры покоренной Джомолунгмы, непокоренной Говерлы, бездумного диснейленда, смиренного кладбища, величественного храма. Редко мы видим прошлое в образе пыльной, необъятной библиотеки, бережно сохраняющей пухлые тома, в которых о нас написано почти все. Если умеешь искать и желаешь прочитать.

Два года назад поймал себя на мысли, что наконец-то подсознательно проникаюсь уважением ко времени, в котором живу. В этом времени ощущался смысл, разгадать который нам еще только предстоит. Сменявшие друг друга воодушевление, вера, раздражение, тоска, боль, страх, гнев, надежда не отвлекали от казавшегося безнадежным стремления запомнить каждое лицо, прочитать каждый жест, постичь смысл каждого движения. Это был тот самый момент, когда будничную любовь к родной стране и обывательскую неприязнь к чуждому государству вытеснило обретаемое уважение к людям. Не дающим стране тихо окоченеть, а государству — шумно обрушиться.

Попытки вернуть себя в прошлое обреченно тщетны. Проходя мимо Стелы, Дома профсоюзов, "Динамо", Мариинки, Жовтневого, Михайловского рефлекторно закрываю глаза. Услужливая память суетливо подсовывает размытые картинки.

Снова вижу. Пустой взгляд плечистого закопченного "беркута", тупо разглядывающего собственное отражение в зеркале лифта гостиницы "Киев" в январе 2014-го; оскаленную, смердящую перегаром пасть озверелого "быка" в пуховике, грязных штанах "Адидас" и тяжелых ботинках, азартно избивающего плененного старика на Шелковичной днем 18 февраля; состаренные едким дымом серые лица вэвешников, устало засыпающих на раздолбанных щитах утром 19-го. Грязные кроссовки, торчащие из-под грязного одеяла в импровизированном морге возле Лядских ворот днем 20 февраля; угольно-черные от копоти слезы хрупкой девочки в белом халате, расцвеченном красным крестом и алыми брызгами, задыхающейся от сигаретного дыма и душевной боли возле входа в гостиницу "Украина" — только что она не смогла "прокачать" парня, получившего пулевое во впалую грудь возле Жовтневого; грязную нелепую детскую рукавичку в лужице тусклой крови неподалеку от Крепостного переулка.

Снова слышу. Метроном Майдана — удары палок о щиты, мостовую и армированные кружева баррикад. Легкий стон расстроенного пианино в мэрии. Обреченный крик человека, вывалившегося из окна пылающих "Профcпілок" и чудом подхваченного стоящими внизу. Монотонную дробь ночной молитвы, мягко отскакивающую от устало-безмятежно спящих на стылом полу Михайловского Златоверхого.

Снова чувствую. Запах дыма. Источаемый замерзшими бутербродами, радушно раздаваемыми окоченелыми улыбчивыми барышнями в камуфлированных куртках. Медицинской маской, подаренной незнакомым мужиком на "Груше". Одеждой практически любого, кто был тебе дорог в то время. Источаемый всем, к чему ты прикасался.

Снова вспоминаю. Понимаю, что запомнил не все. И даже радуюсь этому обстоятельству. Чувствую, что не могу вогнать себя в то состояние, уловить ту ноту, настроиться на ту волну. И понимаю, что, наверное, не хочу.

Знаю немало ветеранов, которые не могут вернуться с войны. Она стала самым страшным и самым ярким воспоминанием их жизни. Они живут одной, яркой, одновременно и справедливой, и безжалостной эмоцией. Принуждающей прятаться в прошлом и страшиться будущего. И не оставляющей места для уважения настоящего. Знаю людей, которые никак не могли вернуться с Майдана-2004/2005. И потому принявших Майдан-2014/2015 как освобождение от фантомных болей. Последний Майдан выкристаллизовал еще не генерацию, пока только прослойку, но прослойку людей удивительно жизнеспособных. Вот уже два года едва ли не ежедневно несущую потери, но при этом прививающую жизнеутверждение всему, к чему прикасается.

Их усилия сейчас не слишком заметны. Майдан, согласно точному выражению одного из самых близких моих друзей, был смотром лучших людей страны. В условиях, максимально приближенных к боевым. В короткий промежуток времени, в ограниченном пространстве. Там, где присутствовали главный вызов и главный риск. Когда опасность была осязаемой. А риск смерти — реальным. Тогда они точно находили свое место в новой системе координат.

Сейчас они, те, кто выжил, не растворились, нет. Но их пока слишком мало в масштабах страны, в которой образовалось слишком много мест повышенного риска. Найти свое место не так просто. И не всегда есть те, к кому можно повернуться спиной. И не всегда есть плечо, на которое можно опереться. Как это было страшными ночами с 10 на 11 декабря или с 18 на 19 февраля. Когда незнакомец становился родным. А некоторые многолетние приятели на удивление легко вычеркивались не только из списка телефонов. Они удалялись из твоей жизни. Цена которой снижалась с каждым днем протеста. А ценность возрастала, хотя мы об этом не думали.

За три месяца мы незаметно научились уважать время, которое нам выделено. Мы заново обучились способности уважать друг друга. Три месяца Майдана, лично для меня, — концентрация веры, отваги, благородства, великодушия, самоотверженности, самоотдачи, инициативы.

Там находилось немало места слабости, глупости, малодушию, предательству. Ни секунды не идеализирую увиденного, прожитого и пережитого. Но в той питательной среде вредоносная дрянь почти всегда обеззараживалась. Издержки были пропорциональны масштабу. Раздражение переплавлялось в гнев. А неминуемая жестокость часто гасилась нежданным милосердием. Утром 20 февраля 2014-го на моих глазах сотник оттащил своего бойца от плененного "беркута" со словами — "Не бей, не марайся. Свободные не бьют рабов…" Рабов не пускают в рай. Майдан стал не только поводом освободиться от рабства. Но и причиной определить координаты рая. Выяснилось, что это "не про" дешевую колбасу или низкий тариф. Поспорьте со мной, но именно с этого начинается уважение к себе. То, чего нам так остро не хватало все эти годы.

Уважение — наверное, самая живучая эмоция. Оно не тонет в мутных волнах надежд-разочарований, "зрад-перемог", его не накрывают перевернутые, кем-то раскачанные загадочные лодки либо обрушенные мифические мельницы, на которые так обильно льют воду реальные или выдуманные враги.

Кстати, реальные враги заслуживают отдельного доброго слова. Спасибо им хотя бы за то, что они заставили нас снова уважать себя. Раньше повода не было, признайте.

Сегодня именно чувством уважения к себе и времени движимы тысячи бойцов, волонтеров, правозащитников и активистов. Их численность была избыточной в масштабах Майдана. Их общность не позволяла малодушничать. Но когда рядом нет надежной спины и крепкого плеча, проще плюнуть в собственную душу. Когда стреляют рядом, рождается стремление прыгнуть в вечность. Когда далекая стрельба становится каждодневной зевотной теленовостью, выползает искушение украсть. Понимая и принимая украденное, как трофей. Не на каждого неприкаянного бойца находится свой мудрый сотник. Пока.

Страна, в 2013–14-м сжавшаяся до размеров упертого Майдана, снова расползлась до размеров распоротой территории. Где количество готовых шумно убиваться за дешевые яйца, боюсь, больше количества имеющих яйца тихо умереть за страну. Пока. Уверенность в этом обрел во время поездок на фронт, которые, как ни странно, не стерли, а лишь оттенили честные воспоминания о Майдане.

Уважение — самая прививаемая эмоция. Самая незаметная. И самая живучая.

Сегодня Майдан вспоминают часто. В этих воспоминаниях много искренней боли и правдивой скорби. Много обоснованного разочарования и необоснованной тоски. Много спекуляций и вранья. Идеализации и мистификаций. Как по мне, меньше, чем хотелось бы, уважения к событию, изменившему нас.

Гимн, жестью времени обращенный из ритуального песнопенья в оберегающую и укрепляющую молитву, превратился в похабные вариации частушек. Неважно в чьем исполнении — Порошенко, Ляшко (добавьте свой вариант). Символы разобрали на сувениры, смыслы — на бессмысленные слоганы.

Пока.

Время уважило нас очередным шансом. Из уважения к нему мы только изучаем правила новой задачи. Хотя времени на ее решение немного.

Еще меньше пока людей, готовых на решение этой задачи. Не питая особых иллюзий, из уважения ко времени, тогда заглядывал в глаза тем, кто сегодня очутился на почти недостижимой высоте. Тогда в их взгляде были растерянность и страх. Иногда сменявшийся сомнениями. Сейчас там — пустота. Отражающаяся в лубочных медальках и триплексах подаренных списанных бронемашин.

Никому не навязываю своего мнения, просто делюсь с теми, кому оно интересно. Они, по мне, — временщики. Не хорошо — не плохо. Не зрада — не перемога. Издержка. Дань времени. Ловкие, сладкоголосые, пустословные, суетливые. Ворующие так же жадно. Но с пугливой оглядкой. Готовые сдать засвеченного партнера, но неспособные отказаться от воровства или крышевания. Газ ли, "контрабас" ли, наркота ли. Рефлексирующие на уколы, но глухие к ударам. Даже не знаю, почему. Четверть века убиваюсь вопросом: почему у политиков напрочь отказывает инстинкт самосохранения? Почему каждый раз слышу: "А нас за что? Мы же свои!"

Они такие, как есть. Других не было. И нет. Пока. Это не столько их вина, сколько наша беда. Они ничего не поняли о времени, которое заставило мир уважать их страну. У нас не было других, у них не было конкурентов.

Будут.

Откуда уверенность? В самых разных сферах прибавилось людей не с пустотой, а со смыслом в глазах. В Краматорске, Одессе, Житомире, Николаеве, Тернополе. Личное ощущение, не более. Социология этого, боюсь, не покажет. Так она и в сентябре 2013-го не сильно радовала.

Все только начинается. И только от нас зависит сценарий развития.

Сам для себя составил список людей, уважающих время. Сегодня жертвующих его на то, что приближает будущее. На тех, кто изранен недавним прошлым.

В этом перечне разные люди — известные и не очень. Одинаково настоящие. Те, с кем познакомился во время Майдана. Те, кого знал раньше и открыл заново. И те, в ком никогда не сомневался.

Задал простой вопрос — "Что для вас Майдан сегодня?"

Ответы:

— "Всплеск нерастраченной пассионарности…"

— "Сказка о потерянном времени. Сказка закончилась. Дальше — жестче…"

— "Протест против зашоренности и слепоты…"

 — "Прозрение. Неожиданное доверие. Проявление прекрасного, о котором даже не догадывались. Самое настоящее, увиденное в людях, казалось бы давно знакомых..."

— "Огромное испытание, за которым последовали тектонические сдвиги на персональной карте человеческих отношений…"

— "Необходимость доказывать. Каждый день. Готовность говорить "нет". Это порою сложнее, чем уйти с Майдана…"

— "Катализатор. Изменения в организме на клеточном уровне. Организм чувствует потребность в изменениях. Это как аллергия на неправду…"

— "Умение выйти и умение стоять. Умение бороться с ленью и умение бороться со страхом. Умение сопротивляться неверию. Пепел Клааса стучит только в ту в грудь, в которой есть сердце…"

— "Начало трудного длинного, но необходимого пути. Точка отсчета для всего…" Мы еще в пути. Запасайтесь терпением. И уважением ко времени. Прошлому и настоящему. Тогда будущее уважит Вас.

Сергей РАХМАНИН, «Зеркало Недели»